Члены Совета при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека Татьяна Андреева и Леонид Никитинский 17 - 18 января совершили рабочую поездку в Самарскую область для того, чтобы разобраться в вопросах уголовного дела против профессора Евгении Трещевой, которое находится на контроле СПЧ.

О поездке

Члены Совета при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека Татьяна Андреева и Леонид Никитинский 17 - 18 января совершили рабочую поездку в Самарскую область для того, чтобы разобраться в вопросах уголовного дела против профессора Евгении Трещевой, которое находится на контроле СПЧ.

По результатам поездки Татьяна Андреева предоставила краткую отчетную информацию, а Леонид Никитинский написал статью "Факультет ненужных вещей", которая опубликована в его блоге на сайте Совета и на страницах "Новой газеты".

ОТЧЕТ О ПОЕЗДКЕ В САМАРУ

Члены Совета при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека Леонид Никитинский и Татьяна Андреева посетили город Самару в связи с появившимися публикациями и обращениями о возбуждении уголовного дела в отношении заведующего кафедрой гражданского процессуального и предпринимательского права юридического факультета Самарского университета, доктора юридических наук, профессора Евгении Александровны Трещевой.

В организации и проведении встреч во время этой поездки оказала содействие и также принимала участие советник Губернатора Самарской области, в прошлом Уполномоченный по правам человека в Самарской области Ирина Анатольевна Скупова.

Выезд членов СПЧ в Самару был обусловлен необходимостью прояснить на месте довольно необычную и крайне одиозную ситуацию с возбуждением уголовного дела по статьям 159 (ч.3) УК РФ «Мошенничество» и 292 (ч.1) УК РФ «Служебный подлог» в отношении профессора Е.А. Трещевой.

Во время поездки члены СПЧ провели ряд встреч и побеседовали с людьми, позиции и комментарии которых представляются значимыми в прояснении ситуации.

Прежде всего, члены СПЧ встретились с профессором Е.А. Трещевой и представляющим ее интересы адвокатом А.И. Карномазовым. Е.А. Трещева рассказала, что она является выпускницей Самарского университета и с 1976 года преподает на юридическом факультете этого университета. В 1983 году защитила кандидатскую диссертацию, в 2009 году – докторскую диссертацию. Звание профессора получила в 2010 году. На должность заведующего кафедрой была избрана в 1989 году, хотя фактически исполняла обязанности заведующего с 1985 года. Под ее руководством около 20 человек защитили кандидатские диссертации и 1 – докторскую. За период работы в университете, в том числе в должности заведующего кафедрой никаких претензий к Е.А. Трещевой со стороны руководства университета или факультета не возникало, обстановка на кафедре была спокойная, рабочая. Кафедра гражданского процессуального и предпринимательского права занимает лидирующие позиции на факультете по основным показателям работы.

Как пояснила Е.А. Трещева, в марте 2018 года, когда у нее не было никаких аудиторных занятий (лекций, семинаров, практических занятий), не предполагалось проведение ученого или диссертационного советов, заседания кафедры либо иных мероприятий, требующих ее присутствия, по медицинским показаниям она выехала в санаторий Словакию, где проходила лечение в течение двух недель. Об отъезде на лечение она устно поставила в известность декана факультета А.Г. Безверхова. При этом иные формы научно-педагогической работы (разработка методических материалов, подготовка к занятиям, рецензирование диссертации, работа над научными статьями и др.) Е.А. Трещева осуществляла и в период нахождения на лечении. В работе кафедры каких-либо сбоев или осложнений не было. Никаких вопросов, связанных с ее отсутствием на факультете в это время, у руководства университета и факультета не возникало, ни в период ее отсутствия, ни сразу после возвращения, ни позже.

По словам Е.А. Трещевой, некоторое «беспокойство» у нее появилось ближе к лету, поскольку в августе 2018 года истекал срок ее избрания заведующим кафедрой. Обычно за полгода объявляется конкурс на эту должность. Однако на этот раз такого объявления не было, однако был объявлен конкурс на должность профессора. На ее вопрос по этому поводу декан факультета ответил, что есть претензии у ректората. Однако и ректор университета Е.В. Шахматов на вопрос об этом Е.А. Трещевой во время приема у него никаких претензий ей не предъявил и принял к сведению ее предложение о назначении на должность заведующего кафедрой доктора юридических наук, профессора А.В. Юдина.

В июне 2018 года на кафедре появились работники ОБЭП и советник ректората университета по безопасности Д.В. Купцов, задавали вопросы и проверяли документы, связанные с отсутствием Е.А. Трещевой в марте 2018 года на рабочем месте. Изначально сотрудники ОБЭП не усмотрели оснований для возбуждения уголовного дела. Однако на основании рапорта Д.В. Купцова руководству УФСБ 8 августа 2018 года было возбуждено уголовное дело по факту подлога, выразившегося в том, что Е.А. Трещева подписала табель учета рабочего времени, в котором дни ее отсутствия в марте месяце на рабочем месте значатся как рабочие дни (ст. 292 УК РФ), а также присвоения выплаченных за это время денежных средств (ст. 159 УК РФ) (Е.А. Трещева сказала, что 20 тыс. рублей, полученных ею «за время прогула» она внесла в бухгалтерию университета) .

Ни до возбуждения этого уголовного дела, ни после возбуждения со стороны ректората университета или деканата факультета к Е.А. Трещевой никаких претензий или мер дисциплинарного, административного характера не предъявлялось. В июне 2018 года Е.А. Трещева была вновь избрана по конкурсу на должность профессора и до 31 августа с.г. исполняла обязанности заведующего кафедрой.

В связи с предстоящим истечением срока полномочий Е.А. Трещевой в качестве заведующего кафедрой декан юридического факультета А.Г. Безверхов внес представление в ректорат о возложении обязанностей заведующего на профессора А.В. Юдина. Приказ о его назначении был издан, однако отменен через три дня, а в первых числах сентября 2018 года был издан приказ о назначении профессора Е.В. Михайловой исполняющей обязанности заведующего кафедрой.

Как сказал представляющий интересы Е.А. Трещевой адвокат А.И. Карномазов, дело по обвинению Е.А. Трещевой в служебном подлоге и мошенническом присвоении денежных средств находится в производстве Советского межрайонного следственного отдела. Она имеет статус обвиняемой. В обвинении, в том числе, указывается, что Е.А. Трещева в период своего отсутствия на рабочем месте в марте 2018 года не контролировала обеспечение противопожарной безопасности, то есть не выполняла возложенные на нее обязанности. За время, прошедшее с начала истории, связанной с поиском оснований для возбуждения уголовного дела в отношении Е.А. Трещевой и предъявления обвинения, она дважды была госпитализирована и находилась в больнице.

По мнению адвоката, поводом для проверки и последующего возбуждения уголовного дела могла быть информация о выезде за границу Е.А. Трещевой, которая не находилась в отпуске и не была командирована. А с учетом того, что юридический факультет, преподавателем которого она является, входит сейчас составной частью в Самарский национальный исследовательский университет имени академика С.П. Королева, образованный путем присоединения в 2015 году Самарского государственного университета к Самарскому государственному аэрокосмическому университету им. С.П. Королева, то на его сотрудников распространяются такие же требования режимного характера, как и на сотрудников Аэрокосмического университета. При этом никаких предупреждений, уведомлений со стороны руководства «нового» университета не было. Адвокат А.И. Карномазов, да и сама Е.А. Трещева связывают эти две истории: возбуждения в отношении нее уголовного дела и объединение университетов, инициатором которого был прежний Губернатор Самарской области Н.И. Меркушкин. Объединению, которое состоялось в 2015 году, предшествовало непростое публичное обсуждение, дважды проводились заседания ученого совета и Е.А. Трещева открыто заявила о своем несогласии с объединением, усматривая в таком объединении «ликвидацию классического университета». Она полагает, что ей этого «не простили», тем более, что, по словам Е.А. Трещевой, ей дали понять, что уголовного дела не было бы, если бы она уволилась из университета.

Следующая встреча членов СПЧ прошла в Следственном управлении Следственного комитета России по Самарской области с начальником управления В.В. Самодайкиным и следователем, ведущим дело Е.А. Трещевой, Е.А. Ардашкиным.

В СУ СК сообщили, что материалы поступили из ФСБ; считают, что формально состав вменяемых Е.А. Трещевой преступлений есть: она отсутствовала на рабочем месте, в табеле указала рабочие дни, получила за это время зарплату, не передала обязанности по обеспечению пожарной безопасности. При этом в СУ СК есть понимание того, что дело резонансное, прецедентное. Не исключают возобновления следствия, в том числе проверки доводов адвоката по результатам ознакомления с материалами уголовного дела.

Состоялась также встреча членов СПЧ с Уполномоченным по правам человека в Самарской области О.Д. Гальцовой, которая заверила, что разделяет обеспокоенность в связи с уголовным делом по обвинению Е.А. Трещевой, рассказала об участии в сборе подписей студентов, преподавателей в защиту Е.А. Трещевой. Считает, что конфликт, если он и был, можно было разрешить внутри университета.

Члены СПЧ встретились с ректором Самарского университета Е.В. Шахматовым. Он сказал, что никаких претензий к профессору Е.А. Трещевой у университета и у него не было и нет. Летом 2018 года она переизбрана на новый срок по должности профессора, работает на кафедре.

Е.В. Шахматов отметил, что университет не инициировал привлечение Е.А. Трещевой к какой-либо ответственности, а документы, послужившие основанием для возбуждения уголовного дела, были направлены Д.В. Купцовым без ведома ректора. По словам ректора, он не видит криминала в истории с Е.А. Трещевой.

Д.В. Купцов не счел для себя возможным принять участие во встрече.

Визит на юридический факультет Саратовского университета члены СПЧ начали со встречи с деканом факультета А.Г. Безверховым.

А.Г. Безверхов рассказал, с какими трудностями столкнулся юридический факультет в связи с присоединением Саратовского государственного университета к Аэрокосмическому университету, которое он рассматривает как «трагическое событие». По его мнению, фактически произошло поглощение Саратовского государственного университета, что не могло не отразиться и на организации структуры нового учебного заведения, и на образовательном процессе.

Об истории с Е.А. Трещевой, по словам декана, он узнал весной 2018 года, когда на факультет начали приходить оперативные работники и проводить опросы. В августе 2018 года было возбуждено уголовное дело, сначала по одной статье (о подлоге), а потом и по другой, тяжкой, о мошенничестве.

В конце ноября (20.11.2018 г.) юридический факультет совместно с Уполномоченным по правам человека в Самарской области направил послание Прокурору области К.Н. Букрееву о проверке законности в связи с уголовным преследованием профессора Е.А. Трещевой. Как заметил А.Г. Безверхов, пока никакой реакции на это послание нет, кроме того, что его «спустили» на уровень районного прокурора.

На вопрос о том, известно ли было декану о поездке Е.А. Трещевой на лечение в Словакию, он ответил, что она предупредила о том, что поедет полечиться, но не сказала, что за границу. Какого-либо документа, уведомления от руководства университета об информировании о поездках сотрудников за границу, по словам А.Г. Безверхова, не поступало. Он также пояснил, что подписывать табель о трудоднях они на факультете тоже начали после присоединения Саратовского университета к Аэрокосмическому университету.

Декан факультета сказал, что исполняющей обязанности заведующего кафедрой гражданского процессуального и предпринимательского права приказом ректора назначена Е.В. Михайлова. Его представление о назначении А.В. Юдина в ректорате поддержки не нашло. После назначения Е.В. Михайловой несколько человек с кафедры уволились.

Е.А. Трещева прошла конкурс и избрана на новый срок на должность профессора. Она осталась в составе диссертационного совета, ученого совета факультета.

Члены СПЧ также поговорили с заведующим кафедрой уголовного права и криминологии Саратовского университета Т.В. Кленовой. Она рассматривает ситуацию с уголовным преследованием профессора Е.А. Трещевой как имеющую «ужасные последствия для вузов», не учитывающую специфику научно-преподавательской деятельности. Т.В. Кленова также считает, что с назначением нового и.о. заведующего кафедрой гражданского процессуального и предпринимательского права положение на этой кафедре – одной из лучших на факультете – изменилось: люди уходят.

Встретились члены СПЧ и с исполняющей обязанности заведующего кафедрой гражданского процессуального и предпринимательского права Е.В. Михайловой. О ситуации с Е.А. Трещевой, ученицей которой она была, Е.В. Михайлова говорила очень сдержанно. Сказала, что знала об отъезде Е.А. Трещевой на лечение. О том, что в отношении Е.А. Трещевой проводится проверка, узнала летом 2018 года от оперативных работников. Считает, что следствие разберется, есть ли в действиях Е.А. Трещевой уголовно-наказуемое деяние. Выразить какое-либо личное отношение к истории с возбуждением данного уголовного дела Е.В. Михайлова не посчитала нужным.

На встрече с заместителем прокурора Самарской области А.Б. Павловым члены СПЧ и заместитель прокурора обозначили свои позиции в отношении уголовного дела Е.А. Трещевой. А.Б. Павлов отметил, что, несмотря на то, что дело это вызвало большой общественный резонанс, надо иметь в виду, что следствие по нему еще не завершено, законность возбуждения уголовного дела подтвердил суд. Прокуратура же в рамках своих процессуальных полномочий может дать оценку результатам следствия на стадии решения вопроса об утверждении обвинительного заключения и передачи дела в суд.

Состоялась также встреча с депутатом Самарской губернской думы, председателем комитета по местному самоуправлению М.Н. Матвеевым, который связывает возбуждение уголовного дела в отношении Е.А. Трещевой с ее позицией по вопросу об объединении Саратовского государственного университета и Аэрокосмического университета. По его мнению, объединение таких разных вузов было большой ошибкой и не принесло пользы ни тому, ни другому университетам. М.Н. Матвеев также считает, что решение об объединении принято без учета специфики вузов, организации учебного процесса, а также без учета позиции научно-педагогического сообщества. В связи с этим он полагает, что открытое заявление Е.А. Трещевой о несогласии с предложением губернатора об объединении вузов и ликвидации Саратовского государственного университета прозвучало как вызов. Инициирование и возбуждение уголовного дела, по его мнению, в данном случае есть «наказание» за этот вызов.

СТАТЬЯ "ФАКУЛЬТЕТ НЕНУЖНЫХ ВЕЩЕЙ"

Пролог

Давным-давно, почти полвека назад, где-то у костра в байдарочном походе сидели два профессора-правоведа: Владимир Александрович Туманов и мой отец. Говорили о чем-то своем юридическом, а тут и я, тогда юный второкурсник юрфака, встрял. «Чего стоит ваша лицемерная юриспруденция?» — таков был смысл моей репризы. Цензура, преследования инакомыслящих и общий произвол ни для кого в брежневском СССР не были секретом.

Отец хотел просто дать мне по шее за наглость, но профессор Туманов счел нужным донести до будущего юриста некую мысль. «Мы хранители пока не востребованного, — так примерно он объяснил. — Правовые конструкции, которые сейчас кажутся абстрактыми (притом что некоторым из них по две тысячи лет), едва ли пригодятся при нашей с твоим отцом жизни, но при твоей еще точно понадобятся».

Основательней я понял его мысль позже, прочтя в самиздате (там он появился в конце 70-х) роман Юрия Домбровского «Факультет ненужных вещей». А профессор Туманов (в 1995 году он стал председателем Конституционного суда РФ) ошибся лишь в сроках: юридические «древности» были извлечены из сундуков раньше, чем он думал… И спустя короткое время отправлены обратно — сегодня их следы снова хранят только формальные тексты. Меня же нелюбовь к юриспруденции прибила к журналистике (где, впрочем, тоже много лукавства), но я хорошо помню и тот юридический мир, в котором вырос, понимаю, как и за что его можно любить.

При этом сегодня он еще более лицемерен и двусмыслен, чем был в СССР. Именно в области права зияет самая большая пропасть между должным и сущим. Красота теории и «конструкций» уживается тут с произволом и жестокостью: одно дело юридическая наука, и совсем другое — власть. В губернском же городе юридический мир еще ограничен и замкнут: здесь все друг друга знают и время от времени смотрят друг другу в глаза. Как?

Фабула о профессоре

Профессор Евгения Александровна Трещева, о которой в последнее время написали и самарские, и многие федеральные СМИ, до 70 лет была человеком скромным и совсем не публичным. Все изменилось в ноябре прошлого года, когда в больницу, куда Трещева попала с подозрением на инсульт, приехал следователь Евгений Ардашкин — брать у нее подписку о невыезде по делу о подлоге и мошенничестве (ст. 292 и ст. 159 УК РФ). Такое процессуальное действие в ее возрасте могло закончиться и хуже, но Трещева, наоборот, взяла себя в руки и решила отстаивать свою ученую честь.

«Преступление» завкафедрой гражданского процесса Трещевой состояло в том, что в марте 2018 года ей по медицинским показаниям надо было съездить на две недели в санаторий, о чем она по сложившейся практике предупредила декана юрфака Артура Безверхова. Тот не возражал: занятий у Трещевой в эти дни по расписанию не было, а возглавляемая ею более 30 лет кафедра работала, как часы. В санатории Трещева также готовилась выступить на защите докторской одного из коллег и просто читала книжки, без чего профессор — никакой не профессор.

И все бы давно уже про это забыли, но в мае на юрфак пришла полиция (служба по борьбе с хищениями и коррупцией), опросившая преподавателей и студентов. В деле, о котором пойдет речь, следов этой проверки нет: видимо, в ГУВД не нашлось такого, кто согласился бы зарегистрировать это «преступление». Но Трещева пошла в сберкассу и вернула на счет университета зарплату за 10 рабочих дней — 20 тыс. рублей. И напрасно: потом это будет квалифицировано едва ли не как явка с повинной.

А юридический мир в губернском городе — он же тесный. Декан сходил к выпускникам, успевшим стать судьями и прокурорами — те крутили пальцем у виска и кланялись Евгении Александровне. Но в августе за нее взялся уже Следственный комитет (замначальника Советского райотдела СУ СК РФ по Самарской области Евгений Ардашкин). За полгода он сшил «дело», но защиту усилил другой ученик Трещевой — адвокат Андрей Карномазов, и история получила огласку, превратившись в Самаре в анекдот. Одновременно напряглись уже не только преподаватели, но все, кто в эпоху интернета привык работать в удаленном доступе: в логике Самарского СК все они теперь прогульщики и воры.

В таком виде все дошло и до Москвы. В Самару мы поехали по линии СПЧ с Татьяной Константиновной Андреевой — экс-зампредом Высшего арбитражного суда. С журналистом на таком уровне сегодня никто бы и разговаривать не стал, а по письму СПЧ нас приняли в администрации и прокуратуре области и даже лично начальник СУ СК РФ по Самарской области В.В. Самодайкин. Вопрос мы повсюду задавали один. Студентам первого курса юрфака сразу объясняют: преступлением считается «деяние», обладающее признаками общественной опасности, а если их нет, то и УК тогда ни при чем. Поэтому: какую опасность и для кого создавали действия (либо бездействие) профессора Трещевой?

Постепенно, как в детективном романе, мы докапывались до причины — ведь тут такая ерунда, что должна же у нее быть какая-то причина?

«Настоящий профессор»

После разгрома университета в Самаре в Гражданскую войну слово «интеллигенция» вернулось сюда только во время Великой Отечественной, когда из Москвы и Ленинграда в Куйбышев были эвакуированы оборонные заводы. Но там были почти одни технари, и в 1969 году ЦК КПСС принял решение о воссоздании университета с гуманитарными в том числе факультетами, а преподавательский состав был приглашен из других городов.

К моменту появления в Самаре в 2012 году губернатора Николая Меркушкина в СамГУ выросло и поколение собственной профессуры. В свою очередь, они выпустили третье поколение кандидатов и даже докторов наук: в частности, на кафедре, возглавляемой Трещевой, защитились 20 кандидатов и один доктор — Екатерина Михайлова (в 34 года). На факультете вспоминают, как они вместе триумфально вернулись из Москвы (в Самаре нет соответствующего диссертационного совета) и Трещева, подставляя бокал под струю шампанского, сказала: «Позавчера уехал один доктор, а приехали два!» (Запомним!)

Однако в 2015 году губернатор Меркушкин, известный своим красноречием, стал продавливать решение о слиянии трех ведущих вузов: университета, политехнического института и знаменитого Авиационного института, известного под ником «Аэрокос», в форме присоединения всех к последнему. После его отставки осенью 2017 года осталось не совсем ясно, для чего это было нужно (разве что ради общероссийской «оптимизации науки и образования»), но весной 2015-го Меркушкин лично собирал ученые советы в этих вузах. По-настоящему сопротивлялся только Политех, где губернатор обвинил ученых в намерении «стать самоубийцами, как Александр Матросов» (за эту фразу ему пришлось потом извиняться), но ученый совет все равно дважды проголосовал против, и Политех выстоял. Университет же каким-то кривым путем, в обход деморализованного ученого совета был-таки присоединен к «Аэрокосу», и все вместе стало СНИУ — «Самарский национальный исследовательский университет им. С.П. Королева».

Из семи гуманитарных факультетов как самостоятельная единица сохранился только юрфак (его студенты сначала побунтовали против странных дипломов, но смирились), а остальные были слиты, многие преподаватели (как и физики с химиками) разбрелись кто куда. Про «Аэрокос» тут никто не говорит худого слова (да и кто на их месте отказался бы от фондов и недвижимости), но, с одной стороны, там все на бюджете, а на юрфаке 9 из 10 мест — платные. А с другой, там все технари оборонного и секретного профиля — а зачем на земле бывают, к примеру, филологи, такие люди не очень ясно понимают.

Однако это уже совсем другая тема, и ее надо обсуждать отдельно. Нам же важно то, что, когда губернатор, закрывая заседание второго ученого совета, сказал, что решение о «присоединении» одобрено, все встали и стали аплодировать, а Трещева осталась сидеть. Меркушкин обратил на нее свой взор: «А вы почему не хлопаете?..» И тут она в первый раз за свою 70-летнюю жизнь в этом качестве трибуна тоже встала и сказала: «Потому что здесь, в университете, я родилась и выросла, и потому что это глупость».

Пусть университет она и не спасла, зато успешно защитила звание, как сказал кто-то из наших собеседников, «настоящего профессора». Настоящий профессор (увы, таких все меньше) — не тот, кто городит заумь. Это, который говорит начальствующему дураку, что он дурак. Просто не может не сказать, потому что молчание в таких случаях равнозначно для него утрате звания профессора.

Ну ладно, это уж пафос. А если спуститься на землю, то следствий для нашей истории из «присоединения» получилось два. Во-первых, после отставки Меркушкина один из его «вице», а именно Дмитрий Овчинников, как раз и курировавший «присоединение» и вряд ли забывший это выступление Трещевой, спустился в «Аэрокос» на должность «второго первого проректора». А во-вторых, техническим следствием присоединения к секретному «Аэрокосу» стало распространение на преподавателей юрфака правила о том, что все выезды за границу возможны только с санкции ректората.

В ректорате утверждают, что преподаватели были об этом предупреждены, хотя и не под роспись. На юрфаке говорят, что этого не было, а самим им, привыкшим мыслить формулами Конституции, такое и в голову не пришло бы. В материалах уголовного дела секретная линия деликатно обходится, но ясно, что оно родилось именно так: санаторий, куда поехала лечиться профессор Трещева, находится в Словакии, и едва она прошла пункт пограничного контроля, как сведения об этом поступили к куратору СНИУ по линии ФСБ Купцову, а тот, видимо, поделился ими с Овчинниковым.

Юриспруденция «ДСП» (для служебного пользования)

Дмитрий Купцов когда-то в начале нулевых и сам учился в аспирантуре на юрфаке, но диссертацию так и не защитил. Возможно, его подозрительное отношение к профессуре появилось отсюда. Он лично, согласно поручению следователя райотдела СК Ардашкина, допрашивал Трещеву и других, хотя и непонятно, что ФСБ забыла на юрфаке. От встречи с нами он отказался: «Только с санкции генерала!»

Глава СУ СК РФ по Самарской области Валерий Самодайкин при встрече попытался убедить нас, что формально в «деянии» Трещевой состав преступления налицо. Он изымет это дело из производства Ардашкина и передаст его, продлив срок, одному из следователей СУ СК по особо важным делам. На вопрос, правда ли у «важняков» так мало других дел, генерал толком не ответил. На вопрос о наличии в действиях Трещевой признаков общественной опасности тоже, поэтому и мало убедил. Зато генерал был откровенен, посетовав, что, в случае прекращения дела за отсутствием события преступления, у него в отчете появится «реабилитант», а за это его в Москве по головке не погладят.

Один из замов прокурора заверил нас, что при направлении «дела Трещевой» в суд в прокуратуре области к следствию возникнут вопросы. Окольным путем даже судьи (ведь юридический мир Самары тесен) довели до нас мнение: им не хотелось бы, чтобы такое дело оказалось у кого-то из них на столе. Тогда судье придется перечить УСФБ, но и так, с профессиональной точки зрения, — кому же охота пачкаться? К тому же: а где, если не на юрфаке, будут учиться дети прокуроров и судей? (Ведь мир-то тесен!)

А вторым человеком, отказавшимся с нами встречаться, стал депутат областной думы, глава комитета по законности и правопорядку, в прошлом зампрокурора Юрий Шевцов. С недавних пор он возглавил также Самарское отделение Ассоциации юристов России, и именно в этом качестве мы хотели задать ему вопрос: почему ассоциация юристов, если таковая — не симулякр, молчит по поводу «дела Трещевой»?

В телефонном разговоре депутат Шевцов объяснил, что, во-первых, Трещева не член ассоциации, а во-вторых, «правоохранительные органы сами разберутся». Источники в Самаре пояснили между тем, что все дети депутата тоже работают в прокуратуре или где-то там рядом, — и как же он встрянет? Но нам-то важен ответ на вопрос: существует ли в профессии здоровый, не замешенный на коррупции, корпоративный дух, или прокуроры и следователи, пусть и учившиеся на юрфаке, получают вместе с его дипломом все-таки какую-то иную специальность, не «юриста»?

Я вспоминаю, как в начале 1990-х коллега из «Известий», в прошлом прокурор Валерий Руднев создал «Московский клуб юристов», и туда приходили поучаствовать в дискуссиях, а потом и просто поболтать за фуршетом: и председатель Верховного суда РФ Вячеслав Лебедев, и председатель Высшего арбитражного суда Вениамин Яковлев, да и много кто еще. Но эпоха такого свободного (и профессионально очень нужного, никак не связанного с «решением вопросов») общения в давно прошедшем времени. И понятно, почему.

Вот мы, юристы (и я тоже как обладатель диплома), опять соберемся вместе и будем обсуждать — что? Понятие узу-фрукта по римскому праву? Крах судебной системы в РФ? Свои разные миры? Они же до сих пор пересекающиеся, но далеко не всем тут приятно услышать друг друга. Раскол в профессии на юристов и «силовиков» (а к их числу все в большей мере принадлежат и судьи) наглядней всего демонстрирует, что никакого суда и права, кроме «права силы», в государстве уже нет.

У совершенно немыслимого, с точки зрения права, преследования Евгении Трещевой есть, конечно, и какие-то не вполне внятные конкретные причины, но есть также и более фундаментальная и совершенно понятная. Профессор же «из сферы должного». А кому из обладающих властью приятно напоминание о «факультете ненужных вещей»? Оно ж все-таки свербит: понятие преступления там, презумпция невиновности, то да се… Да и новых бывших студентов пора набирать в свою орду, надо ли им и дальше это впаривать?..

Учителя и ученики

Понятие подлости трудно формализовать, поэтому оно никогда и не было правовым. Конечно, когда юриспруденция переживает лучшие времена, мера подлости тоже как-то подразумевается в правоприменительной практике, но сегодня эти «ненужные вещи» и в сфере нравственности также утратили ясность и четкость.

Последняя встреча на юрфаке состоялась у нас с новой завкафедрой гражданского процесса Екатериной Михайловой (читатель помнит эпизод с шампанским) — ее учитель Евгения Трещева после достижения 70 лет по какому-то закону оставаться заведующей все равно бы уже не смогла, хотя и была переизбрана на кафедре профессором. Но на своем месте она видела другого доктора наук, а Михайлова была назначена (пока и.о.) ректоратом «Аэрокоса» вопреки мнению  большинства членов кафедры.

Ректор Евгений Шахматов (он тоже только что по возрасту ушел в президенты СНИУ) рассказал нам, что уже и назначил другого завкафедрой, которого предложили ученые, но назавтра позвонил федеральный инспектор по Самарской области (тоже уже бывший) Сергей Чабан и предупредил, что к тому есть «серьезные вопросы». «А что за вопросы? (Тут ректор сделал страшные глаза: «Для служебного пользования!») А почему все-таки Михайлову?» — «Ну, это туда, «к куратору»…

Коллега Татьяна Андреева вспомнила, как еще недавно Трещева и Михайлова вместе приезжали на какой-то юбилей их общего юридического мира в Москву. Обе произвели на нее впечатление не просто учителя и ученика, а как бы даже мамы с дочкой… На наш вопрос, почему Михайлова, в отличие от почти всех преподавателей и студентов юрфака, не подняла голос против преследования Трещевой, она, не отводя глаз, ответила: «А где я должна была поднять голос? А если бы даже я встала и что-то сказала, это изменило бы что-нибудь?» Тут даже не позиция, а просто как бы вызубренные для экзамена билеты: «Определять состав преступления не в моей компетенции… Суд разберется…»

И свернула разговор на «аттестацию», на бумажки, заполнять которые она, конечно, научилась лучше, чем профессор Трещева. Пока существовали механизмы репутации, эти бумажки были не очень нужны: профессор Трещева — она и есть профессор Трещева. А когда репутации у юристов уже нет, тогда, конечно: «аттестация» «реабилитанты» и т.д.

Драматургически это финал (открытый): на юрфак пришло новое молодое поколение, и эта Михайлова, конечно, легко найдет с «правоохранительными органами» общий язык. Уже нашла, судя по ее показаниям в уголовном деле. Но мы пока не считаем это финалом и будем следить, чем закончится «дело Трещевой».