Антрополог, автор бестселлера о советских анекдотах и мифах Александра Архипова (РАНХиГС) с коллегами собирает коллекцию фейков о коронавирусе. Обозреватель «Новой» поговорил с ней о том, как рождаются легенды о COVID-19.
— Александра, прежде всего, спасибо за вашу коллекцию. Там есть восхитительные истории. Кроме традиционного белого порошка и масонов, есть, например, отравленные бананы. Что это такое и откуда?
— Бананы обладают качествами престижности и чуждости одновременно. В позднем СССР за бананами охотились, купить бананы — это было все равно, что поймать бога за бороду, причем не своего, а чужеземного, то есть от него неизвестно, что и ждать. Моя бабушка покупала их, заворачивала в газету и рассовывала в разные тайные места — видимо, таким образом их обеззараживая. А я вычисляла и съедала, я в этом достигла необычайных высот. Иногда я шучу, что мой интерес к исследованиям вырос из поиска спрятанных бананов.
В нашем городском фольклоре с 80-х годов банан — особая статья. Еще в 90-е их, как известно, хранили в морге. Чтобы вы знали: если на банане есть красные и черные точки, это места от инъекций, которыми их заразили враги — китайцы (евреи, масоны, инопланетяне, далее по списку).
— Потрясающе. Но вот тут, наряду с очевидными глупостями, есть скорее версии: например, об искусственном происхождении коронавируса или о том, что эпидемию используют, чтобы провести в наиболее удачное время голосование по поправкам в Конституцию — и это тоже, почему нет? А есть некие общие теории, которые нельзя ни подтвердить, ни опровергнуть: например, что это кара за грехи — я бы и сам так подумал, если бы Бог в моем представлении был карающей, а не спасающей сущностью. А вот, например, «афонские старцы» — это про что?
— Тут много вариантов, но мейнстрим — это рекомендация рисовать на дверях крест против коронавируса оливковым маслом. Старцам было явление Богородицы на Афоне (отсюда масло — оливковое, ни в коем случае не подсолнечное или кукурузное), и это она подсказала им такой рецепт.
— Ну вреда от этого, наверное, не будет, кроме расходов на масло.
— Есть несколько известных исследований 2019–2020 годов, показывающих, что человек, верящий в сверхъестественные способы борьбы с эпидемией (и, соответственно, в ее сверхъестественную природу) будет игнорировать научные и обоснованные советы. И в версии «кары за грехи», которая вам понравилась, опасность таится та же самая. Если вы, приняв эту версию, все же не пойдете в церковь до окончания эпидемии, это одно, если пойдете — совсем другое.
Неверие в объективные данные науки — такой же предрассудок, как и вера в советы «афонских старцев».
На канале Fox News (его смотрит в основном аудитория 55+ и обожает Трамп) есть два популярных ведущих вечерних шоу: Хэннити и Карлтон. Они оба начинали с того, что высмеивали сведения о коронавирусе. Затем Карлтон на восемь дней раньше своего коллеги капитулировал и стал давать правильные советы: мойте руки и не ходите в людные места. Известные американские экономисты и социологи (Леонардо Берштин, Аакааш Рао, Кристофер Рот и Дэвид Янагизава-Дротт) 19 апреля опубликовали препринт своего исследования «Недостоверная информация в эпоху пандемии». В сухом остатке вот что: на 14 марта вероятность заражения среди тех, кому нравилось «веселое» шоу конспиролога Хэннити, оказалась на 30 процентов выше, чем у тех, кто предпочитал алармистское Карлтона.
Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) с самого начала говорила о том, что
опаснее самой эпидемии может быть «инфодемия» — распространение неверия в вирус и всяких псевдомедицинских советов, которыми забиты каналы и газеты и среди которых научно обоснованные рекомендации просто растворяются.
— Это про имбирь?
— Имбирь, чеснок, горячая, а также живая и мертвая вода (это вариации на тему «отравленного водопровода»), водка, табак, много чего еще. Это гораздо опаснее с точки зрения здоровья, чем даже поддержанная госканалами история про «чипирование».
— Насколько это ваша профессия, а насколько — хобби и развлечение?
— Это работа. Мы работаем в лаборатории теоретической фольклористики Школы актуальных гуманитарных наук РАНХиГС и называемся «Группой мониторинга актуального фольклора». Ядро составляет шесть постоянных сотрудников, но есть еще куча волонтеров, которые помогают нам на постоянной или разовой основе. Каждое человеческое объединение порождает свой фольклор. Например, у нас было интересное исследование о фольклоре московских митингов.
Многие считают, что собирать слухи или фейки — это весело, но когда занимаешься этим круглые сутки, чувство юмора как-то притупляется. Нас интересуют не столько анекдоты или слухи, и даже не столько вопрос, как они возникают, сколько вопрос «почему?». Что заставляет людей в это верить или, даже не веря, распространять?
Всего в «коллекции» группы Александры Архиповой сейчас присутствует 81 сюжет.
— Если это наука, то вы, наверное, пришли к какой-то классификации? Например, чем отличаются друг от друга миф, апокриф, предрассудок и фейк? Мы же, с одной стороны, каждый живем в своей мифологии, окукливаемся в ней, сидя в своих информационных пузырях в фейсбуке. С другой стороны, например, я был лет десять назад на Валааме, и там мне и монахи, и светские (которые там в то время еще были) рассказывали такую историю: прилетел как-то раз Путин на Валаам, и так его там «вдохновило», что он забыл ядерный чемоданчик. И вот он идет к пристани, а монахи за ним бегут, в рясах путаются: «Владимир Владимирович! Чемоданчик!..». Картина! Они в это и верили, и не верили — это скорее апокриф, сказание, и тут уже не важно, было так или как-то по-другому, это все равно что-то важное отражает.
— Если вернуться к коронавирусу, это мне напоминает версию о том, что он прилетел в результате взрыва в лаборатории «Вектора». В этом есть какая-то гордость, типа «можем повторить», мы все равно самые умные (смелые, святые и так далее). Патриотизм в этом виде тоже ведь есть миф, в котором мы все живем. А классифицировать не так просто, так как тут много пересекающихся критериев, но, пожалуй, мы можем осторожно говорить, опираясь на собранный массив данных о коронавирусной мифологии, что у фейков и слухов было три волны.
— Вот это новость! Почему в Люксембурге?
— Ну вы чудной просто человек, ничего не знаете совсем. Это же рядом с Брюсселем. Согласно апокалиптическим представлениям, с 1975 года в Брюсселе уже действует компьютер-«зверь», и вот с его-то помощью мировое правительство, оно же Антихрист, будет с нами что-то там делать — иначе зачем вся эта сложная бодяга с чипированием?
— Отлично! Я почему за вас так схватился — мы сейчас продолжаем на сайте «Новой» проект «Кафка-Zаговор». Это комиксы, задуманные как визуализация действующих, а не каких-то там выдуманных, конспирологических теорий, которыми руководствуются, в том числе, наши «силовые структуры». Но откуда они берутся? Это психиатрия?
— Они суть осмысление на фольклорном уровне того, что люди слышат по телевизору или читают в более или менее вменяемых медиа, включая серьезные доводы настоящих специалистов. Но в основе лежит, конечно, склонность некоторых людей к конспирологии — а теория заговоров всегда есть попытка взять происходящее под контроль, не усложнив, а упростив реальность. Это не психиатрия, а психология.
Лучше всего для этого подходят проверенные средства: в первую очередь, конечно, евреи, но и мировое правительство тоже годится.
— Вот это меня с ранних лет занимало. У моих родителей был близкий родственник — главный хирург одного края, добрейший и образованнейший человек, мы дружили, с ним было очень интересно разговаривать на любую другую тему, пока рано или поздно все не сводилось опять к евреям. Как соотносятся предрассудки и образование?
— Никак. Об этом свидетельствуют многочисленные исследования, а также когнитивные эксперименты, которые постоянно проводятся на Западе (у нас их, увы, мало, может быть, потому, что здесь предпочитают не искоренять предрассудки, а их использовать). Так, только что был проведен эксперимент и опубликован препринт исследования в США и Канаде, там испытуемым давались заголовки и первые предложения сообщений о коронавирусе и предлагалось ответить на два вопроса: правда это или фейк, и будете ли вы это репостить или нет. В очередной раз: ни пол, ни раса, ни уровень образования на разброс прямо не влияют. Объем базовых научных знаний влияет на решение о репосте, как и аналитический склад ума. Люди, которые в меньшей степени конформисты и более склонны принимать решения самостоятельно, лучше распознают фейки.
— Это ровно то, что я рассказываю о журналистике юношам и девушкам, которые часто легкомысленно собираются вступить на эту стезю. В нормальной жизни (а не как сегодня — в условиях эпидемии и кризиса) у журналистики очень узкий сектор пользовательского интереса, в отличие от развлечений, которые предложит вам тот же самый айфон. Люди легкомысленны — это не упрек, а факт. Журналистика развенчивает мифы и разрушает их комфорт. Они предпочитают развлекаться, хотя есть и такие некоторые, которые лучшим развлечением считают думанье. Только не надо путать журналистику с пропагандой: она варит компот из развлечений и фейков, так как настоящих фактов у нее всегда нехватка. Ведь и «распятый мальчик», ставший уже хрестоматийным, — это скорее «развлечение», щекочущее нервы.
— Вот тут, пожалуй, я с вами не соглашусь. Ведь этот никогда не имевший прообраза фейк убил какое-то количество реальных людей. Есть и исследование (его, кстати, проводил экономист Дэвид Янагизава-Дротт — один из тех ученых, кто сейчас участвовал в исследовании аудитории «Фокс-Ньюс») о геноциде тутси в Руанде, когда в 1994 году их было убито от 500 тысяч до миллиона. Янагизава-Дротт составил карту деревень в зависимости от расположения их вблизи или вдали от вышек радио, которые транслировали дегуманизирующие утверждения: «тутси — недочеловеки и тараканы».
Там, куда не доставало это радио, убийств было меньше всего. А больше всего их было в деревнях, куда радио доходило. То есть пропаганда убивает.
Но также высокий уровень убийств был в деревнях, куда радиоволны не приходили, но рядом были деревни с радио. Наслушавшись радио, соседи приходили к знакомым хуту и транслировали эту убийственную ересь, украшая ее еще и собственными домыслами.
— Сильный сюжет.
— Он не один такой. Но, как правило, не надо искать за фейками и предрассудками какого-то «доктора Зло», который где-то сидит и все это специально делает — ведь это тоже конспирология. А фольклор — естественный процесс.
— Какова движущая сила этих слухов? Это всегда страх или, может быть, надежда? Что с ними происходит «потом» — они как-то самоуничтожаются или что?
— Они засыпают и просыпаются в моменты обострений, такие дремлющие монстры. А движущая сила, наверное, все-таки страх, а если надежда — то только на избавление от страха с помощью сверхъестественных сил. Главное — сделать себе комфортно сейчас, упростить мир, чтобы в нем снова стало удобно жить. В этом есть потребность, которую создает стресс. Кнопка «репост» дает иллюзию контроля и снятия проблемы. Именно поэтому вирусу конспирологии более всего подвержены люди с высоким уровнем тревожности. Отвечу на вопрос, который вы мне еще не задали, но наверняка зададите: в России он, как и уровень неуверенности и недоверия, сейчас просто зашкаливает. Никакие репрессии, придуманные властью против «фейков» с помощью уголовного и административного инструментариев этот процесс остановить не могут. Только честность со стороны власти, обладающей информацией, притом не от раза к разу, а как система.
— К вам обращается кто-нибудь из администрации президента, может быть, из ФСБ? Ведь это, по сути, контроль над тем, что происходит и может произойти в стране.
— Журналистов интересуют обычно анекдоты. Или в лучшем случае ответ на вопрос «как?», а тут важно «почему?». Что касается ФСБ, короткий ответ: «нет». Может быть, у них есть какая-то своя аналитика, в СССР она, во всяком случае, была, но сегодня я об этом не слышала. Я ученый и не берусь гадать, что происходит в головах этих людей.
— Что может быть методологической базой для вашего обсуждения? Ролан Барт с его знаменитым анализом плаката, на котором чернокожий салютует французскому флагу, что выражает, согласно Барту, миф «французскую имперскость»? Мирча Элиаде? Или общий взгляд постмодерна с его «постправдой»? Может быть, модный Юваль Ной Харари, у него есть интересное рассуждение о том, что прежде данные превращались в информацию, она, накапливаясь, трансформировалась в знание, а иногда даже и в мудрость — а теперь, при нынешнем потоке и скорости информации у большинства homo sapiens дело даже до «знания» не успевает дойти: они просто перекидывают потоки информации без смысла?
— Не знаю, мне кажется, это чушь. А с чего он взял, что когда-то было иначе? Вольтер и Руссо жаловались примерно на то же самое. Просто до последнего времени мы сидели каждый в своем информационном пузыре, а сейчас реальность перестраивается, и потоки, всегда циркулировавшие только внутри одного круга, захватывают другие. Масоны, так сказать, вырвались на простор.
— Ну тут я с вами не согласен, мне эта схема Харари кажется убедительной. Но о вкусах не спорят. Но получается, что нет никакого «нового невежества» — оно было, есть и будет примерно одинаковым во всю историю человечества?
— Новое невежество на принципиально новом уровне есть. Возможно, это главная проблема современной демократии в эпоху, когда «умными» вдруг стали «все». Это не только про нас, Трамп с его преклонением перед Fox News — та же проблема. Сейчас предрассудки бомбардируют общество не только снизу, но и сверху, за них цепляется власть, и это уже другая картина. Что с этим делать — не знаю.
Источник: Новая газета
© 1993-2021 Совет при Президенте Российской Федерации
по развитию гражданского общества и правам человека