Про неправосудность приговора Светлане Прокопьевой все уже сказано. Но нужно сказать и про другое

Если она не будет оправдана в апелляции, это будет первый случай – по крайней мере с отличным от нуля резонансом, – когда человек осужден не просто ни за что (такое мы видели не раз), а конкретно за обсуждение действительно опасной деятельности радикальных элементов и государственной политики противодействия им.

Про неправосудность приговора Светлане Прокопьевой все уже сказано. Но нужно сказать и про другое.

Если она не будет оправдана в апелляции, это будет первый случай – по крайней мере с отличным от нуля резонансом, – когда человек осужден не просто ни за что (такое мы видели не раз), а конкретно за обсуждение действительно опасной деятельности радикальных элементов и государственной политики противодействия им. Причем обсуждение не в личном качестве – на кухне или в блоге, – а по профессиональной необходимости, в данном случае – в качестве журналиста. Уголовный приговор, даже не связанный с лишением свободы, – это серьезно, особенно по антиэкстремистским и антитеррористическим статьям, он влечет за собой длинный хвост неприятностей. Это – не выговор, не шельмование медиатроллями и даже не увольнение с работы. Уголовное преследование – это довольно эффективный способ заткнуть рот одному и запугать других. Очевидно, эта цель и имеется в виду.

Между тем, в стране есть радикальные группы, способные и/или склонные к насилию, а также индивидуумы и группы, которые только формируются в качестве таковых или могут эволюционировать в таковые. И Прокопьева права в той самой своей статье: чем жестче закручиваются все гайки, тем больше вероятность, что такие группы будут умножаться. Это – не про перспективу великих потрясений или революции, это – про радикализацию общественных настроений, естественно, и оппозиционных, и лоялистских, это – про ухудшение, и без того неважного, климата в обществе.

Наши силовики полагают, что они-то как раз знают, что с этим делать, и приговор Прокопьевой – их настоятельная рекомендация остальным: не только не лезть решать проблемы радикализации, но и вовсе о них помалкивать. Однако даже самые расчудесные спецслужбы и полиция не могут быть единственным инструментом противодействия радикализации, и в теории с этим согласится, наверное, любой генерал МВД или ФСБ. На практике же силовики в силу каких-то собственных обстоятельств и установок всячески отталкиваются от этой мысли. Более того, теперь они делают новый шаг. И он, несомненно, будет воспринят как прецедент, как у нас говорят – «сигнал». И мы увидим аналогичные уголовные дела.

Результатом будет не только умножение неправосудных приговоров против журналистов и – почему нет? – экспертов, что и само по себе возмутительно. Результатом будет также отпугивание людей от самой тематики радикализации и, соответственно, маргинализация общественной и, видимо, научной дискуссии в этой области. Следствием чего станет дальнейшее снижение уровня правосудия, технического «оперского» качества и просто разумности антитеррористической и антиэкстремистской политики. Все это едва ли поможет сдерживать радикализацию.