"Правозащита есть искусство невозможного". Выступление главы СПЧ на Юбилейной конференции Московской Хельсинкской Группы

12 мая 2016 года исполняется 40 лет с момента создания Московской общественной группы содействия выполнению хельсинкских соглашений. В связи со знаменательной датой гостиничном комплексе "Космос" 12 и 13 мая проходит Юбилейная конференция, на которой с докладом о правозащитниках и правозащите выступил глава СПЧ Михаил Федотов.

12 мая 2016 года исполняется 40 лет с момента создания Московской общественной группы содействия выполнению хельсинкских соглашений - Московской Хельсинкской Группы (МХГ).

В связи со знаменательной датой в гостиничном комплексе "Космос" 12 и 13 мая проходит Юбилейная конференция, в ходе которой  обсуждаются актуальные проблемы и вызовы для прав человека и правозащитного движения в России и Европе. С докладом о правозащитниках и правозащите выступил председатель Совета при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека Михаил Федотов.

В программе первого дня запланированы дискуссии и круглые столы по темам: "Права человека в России сегодня", "Перспективы развития судебной и правоохранительной систем России", "Права человека в центре идеологического сражения в России и мире", "Как изменилась ситуация с правами человека в России и мире за последние 40 лет и чему нас учит история". Завершится вечер торжественным ужином и вручением Ежегодной премии МХГ в области защиты прав человека, где среди лауреатов - член СПЧ и ОНК Москвы, обозреватель "Новой газеты" Елена Масюк. Награда ей будет присуждена за журналистскую деятельность по продвижению ценностей прав человека.

Работа конференции во второй день сосредоточится на обсуждении проблем общественного контроля и давлении на правозащитников. Влияние общественного контроля на власть и общественность, проблемы и новые формы развития системы общественного контроля рассмотрят на курглом столе под названием "Общественный контроль как направление позитивного участия правозащитников в современной общественной жизни". Тема заключительной дискуссии - "Усиливающееся давление на правозащитников: сценарии, возможности, планы". Проведет ее член СПЧ Сергей Кривенко. 

Выступление председателя Совета при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека Михаила Федотова на Юбилейной конференции Московской Хельсинкской Группы

 

Учитывая то, что все мы участвуем не просто в правозащитной, а в юбилейной конференции, посвященной 40-летию Московской Хельсинкской Группы, я хотел бы посвятить свое выступление обоснованию следующего комплиментарного тезиса – «Правозащита есть искусство невозможного». Искусством возможного, как мы знаем, обычно называют политику. И тому есть весомые основания. Во-первых, политик никогда не будет стремиться осуществить невозможное, поскольку он как прагматик точно знает, что результат никогда не покроет затраты. Во-вторых, политик всегда будет стремиться не только реализовать возможное и извлечь из него для себя максимальную выгоду.

В правозащите всё как раз наоборот. Сорок лет назад группа советских, но антисоветски настроенных граждан образовала Московскую Хельсинкскую группу, официально назвав ее «Общественной группой содействия выполнению Хельсинкских соглашений в СССР». Людмила Михайловна Алексеева заметила в своей книге «Поколение оттепели», что это название звучало «довольно иронично» (с. 292). Но в этой идее была своя четкая логика: «Отчет группы – писала Людмила Михайловна, - это экспертный документ, его нельзя будет проигнорировать, как это бывало с эпизодическими обращениями правозащитников. Нарушение перечисленных в гуманитарных статьях прав граждан перестанет быть внутренним делом. Значит, используя давление Запада, можно вынудить власти вступить в диалог с нами» (с. 293).

Обратим внимание на это симптоматичное признание: это не Запад использовал правозащитников, как утверждала советская пропаганда, а наоборот, правозащитники использовали Запад, чтобы защищать права человека в своей стране.

Так что это было: политика или правозащита? С одной стороны, речь шла о том, что прямо вытекало из Итогового акта СБСЕ – об общественном контроле за соблюдением прав человека страной-участницей Хельсинкского процесса. С другой стороны, в Советском Союзе конституция, не говоря уже о текущем законодательстве, вообще не упоминала о правах человека, а следовательно миссия общественного контроля за соблюдением того, чего нет, носила чисто правозащитный характер, то есть была совершенно невыполнима.

Почему эта инициатива стала поперек горла советским руководителям? На этот вопрос четко ответило Телеграфное Агентство Советского Союза, сделав официальное заявление, которое красочно описал Юрий Федорович Орлов в своей книге «Опасные мысли». «В нем утверждалось, - пишет Орлов, - что советское правительство не против наблюдения за соблюдением Хельсинкских соглашений (это была ложь – замечает Орлов). Важно, однако, кто этим занимается (это была правда).

Занимается Орлов, профессиональный антисоветчик, давно забросивший науку (это была ложь). Группа же его – антиконституционна (и это была чистая правда; по советской Конституции всякая организация должна быть руководима коммунистической партией)». (с. 183).

Пожалуй, я соглашусь с тогдашним заявлением ТАСС в том, что первостепенное значение имеет ответ на вопрос: кто занимается контролем за соблюдением прав человека. Действительно, кто были эти люди? Мы знаем их имена, знаем профессии: физик Юрий Орлов, редактор Людмила Алексеева, математик Натан Щаранский, журналист Алик Гинзбург, рабочий Анатолий Марченко и так далее. Мы знаем, что все они были людьми с собственной, причем весьма критической позицией по отношению к советскому тоталитарному режиму, то есть инакомыслящими, иным словом, диссидентами. Но разве быть инакомыслящим и быть правозащитником – это одно и то же? Разве «диссидент» и «правозащитник» синонимы? Не уверен, что это так однозначно.

Берусь предположить, что любой настоящий правозащитник в большей или меньшей степени является инакомыслящим, то есть человеком, выбивающимся из общего потока. «Диссидент, - написала Людмила Михайловна Алексеева в уже упоминавшейся книге «Поколение оттепели», - служил молчаливым – или не молчаливым – напоминанием о том, что у человека есть выбор и что есть люди, которые не боятся вести себя как граждане». (с. 251).

Но далеко не каждый диссидент является правозащитником. Он может быть, например, радикальным националистом или сторонником насильственных действий ради достижения общественного блага, как он его понимает. Напротив, правозащитник – всегда миротворец. Он всегда следует тропой Махатмы Ганди, а не Хо Ши Мина или Че Гевары.

И на этой тропе он оттачивает свое искусство пробивать бетонную стену теннисным мячиком. Наверняка, никто из тех, кто тренировался в теннис «у стенки», не наблюдал такого, чтобы теннисный мяч после удара о ракетку подлетал к «стенке» и – вместо того, чтобы отскочить обратно, - просачивался сквозь нее. Спросим себя: можно ли пробить теннисным мячиком бетонную стену? И ответим: нет, это невозможно! Но в микромире, где вместо мячиков летают элементарные частицы, такое не просто возможно, но и является обычным делом, для которого придуман даже специальный термин – «туннельный эффект». Напротив, в макромире, в том самом, где мы живем каждый день, такое просачивание мячика сквозь бетон через «окно возможностей» – самое настоящее чудо. Сотворить такое чудо под силу только подлинным мастерам искусства невозможного, то есть правозащитникам.

Чтобы понять искусство невозможного, нужно представить себе искомый результат как событие, вероятность которого ничтожна мала. Реализуется ли эта ничтожно малая вероятность, зависит от того, по какому сценарию пойдет процесс после точки бифуркации. В свою очередь, за выбор сценария ответственны флуктуации, очень небольшие, микроскопические с исторической точки зрения воздействия. Именно через них в дело включается вероятность. Это ведь только кажется, что сама монетка решает, упасть ей орлом или решкой. На самом деле решает случайное сочетание флуктуаций.

В социальных процессах, к которым относится и защита прав человека, флуктуации являются следствием индивидуальных действий людей, в том числе, правозащитников, системно и неустанно бомбардирующих бетонную стену бюрократии теннисными мячиками своих открытых писем, заявлений, обращений, экспертиз, законопроектов, судебных исков и т.д. Причем, в этой бетонной стене всегда найдется маленькая «трещинка», которая, как кроличья нора у Алисы, оказывается многоуровневым лабиринтом, в котором «трещинки» то появляются, то пропадают, то ведут в тупик, то открывают путь в нужном направлении. И когда наш «мячик» неожиданно попадает в такой лабиринт с его «окнами возможностей», тогда малые флуктуации порождают большие следствия и результатом становится очень маловероятное событие, которое люди обыкновенно называют чудом.

Наиболее сильное влияние на ход процесса едва заметные флуктуации оказывают в условиях так называемого переходного периода, который можно уподобить состоянию неустойчивого равновесия, когда объект, то есть общество, может, теоретически, свалиться в любую сторону. Причем, это «сваливание» может явиться следствием именно относительно небольших, слабых флуктуаций – как внешних, так и внутренних. И хотя до завершения переходного периода, в принципе, сохраняется возможность возвращения к изначальному состоянию, но по мере продвижения к концу переходного периода требуются все более и более мощные воздействия, чтобы повернуть процесс трансформации вспять или «вбок». Вот почему правозащитники особенно востребованы именно в переходные периоды, когда людям так нужно чудо.

Именно такой переходный период мы переживаем последние четверть века. Но Московская Хельсинкская Группа родилась на 15 лет раньше, в период, который официально назывался развитым социализмом, а неофициально – концом света в отдельно взятой стране. Полагаю, что в самом словосочетании «конец света» есть определенность и законченность, некая окончательная стабильность, подобная той, что обретает трамвай на конечной остановке маршрута. И только правозащитники не отчаивались перед фундаментальностью этой законченности, а продолжали нащупывать «окна возможностей» в этом монолите.

И стена рухнула. Конечно, ее повалил не Андрей Дмитриевич Сахаров, а, прежде всего, Горбачев и Ельцин. Но без Сахарова, без его идей и морального влияния, то есть без самых мизерных по советским понятиям флуктуаций, не было бы ни того Горбачева, который разрушил Берлинскую стену, ни того Ельцина, который дал России новую, поистине правозащитную Конституцию.

Повторюсь, в переходный период правозащитники особенно нужны. И я счастлив, что в президентском Совете по правам человека есть столько прекрасных правозащитников, для которых это не профессия, а миссия, которая никак не зависит от должности или членства в чем бы то ни было. Многих из них я вижу сегодня в этом зале. И я с удовольствием уступаю эту трибуну им.