Михаил Федотов представил перевод статьи видного французского ученого о психологическом воздействии терроризма
Председатель Совета при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека Михаил Федотов опубликовал в своем блоге перевод научной статьи видного французского психолога Луи Крока под названием "Психологическое воздействие терроризма", опубликованной в журнале "Perspectives Psy" в 2002 году.
4 октября 2019Председатель Совета при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека Михаил Федотов опубликовал в своем блоге перевод научной статьи видного французского психолога Луи Крока под названием "Психологическое воздействие терроризма", опубликованной в журнале "Perspectives Psy" в 2002 году.
Еще раз о терроризме
Михаил Федотов
Дело псковской журналистки Светланы Прокопьевой, которую, на мой взгляд, совершенно безосновательно обвиняют в оправдании терроризма, дела «Нового величия» и «Сети», другие резонансные дела, касающиеся терроризма и экстремизма, заставили меня вспомнить интереснейшую научную статью видного французского психолога, консультанта по вопросам психиатрии и медицинской психологии госпиталя Сент-Антуан Луи Крока «Психологическое воздействие терроризма», опубликованную в журнале “Perspectives Psy” (Vol. 41, No 4, Septembre-Octobre 2002). Убежден, что тезисы уважаемого ученого, подкрепленные примерами из новейшей французской истории, окажутся весьма полезными для всех, кто интересуется проблемами противодействия терроризму, поиска причин и условий его воспроизводства и распространения. Вот почему я решил воспользоваться своим блогом на сайте СПЧ, чтобы разместить перевод этой статьи на русский язык, подготовленный по моей просьбе.
Психология и «партнеры» терроризма
Отчасти целью исполнителей и заказчиков террористических актов является оказание именно психологического воздействия в результате применения жестокости и насилия. Явление терроризма следует изучать и анализировать также и с психологической точки зрения, как психологию исполнителей и заказчиков, психологию жертв и населения, психологию средств массовой информации и власти. В этой короткой статье мы не будем рассматривать психологию террористов, а ограничимся лишь второй, страдающей стороной, а именно, психологическим воздействием терроризма на жертвы, население, средства массовой информации и власть.
Необходимость определения понятия «терроризм»
Не будем приводить все многочисленные определения терроризма, каждое из которых содержало в себе определенную озабоченность, которая владела исследователем, изучающим это явление. Некоторые авторы даже считают, что невозможно дать определение ни терроризму, ни террористам, и что их следует просто приравнять к «подпольным организациям». Такое определение не только упрощает терроризм и лишает его сугубо отрицательных характеристик, но даже не описывает его сути, и не позволяет пользоваться этим определением во всех ситуациях. Если бы я, например, решил договориться с моей бабушкой о том, что мы будем с ней тайно лоботрясничать, то это означало бы, что мы создали «подпольную организацию», в которой я при этом не вижу никаких признаков «терроризма».
Мы будем рассматривать явление терроризма только в его главной «психологической» составляющей, и тогда дадим такое определение террористу:
«он (они) – это тот или те, кто применяет насилие или его угрозу для того, чтобы вызвать чувство страха или ужаса у определенной части населения, с целью вынудить это население оказать давление на органы власти для выполнения своих требований».
Такое определение содержит в себе основные характеристики терроризма, а именно, использование насилия или его угрозы, создание атмосферы страха и ужаса у населения и, главная цель – заставить это население и власть поддаться шантажу; ведь не столько демонстрация насилия, сколько угроза его повторения поддерживает чувство страха и является основой для шантажа.
Подобное определение применимо к любым ситуациям. Известны случаи, при которых используется лишь угроза насилия без его применения. Ведь цель любой террористической деятельности – посеять страх (если население не верит в угрозу, не испытывает страха, то, соответственно, такие действия не могут рассматриваться как «террористические»). Наконец, своим непосредственным поведением и оказанием давления на власти население, по мнению террористов, поддается шантажу под угрозой, например:
- малодушно соглашаясь терпимо относиться к идеологии, которую проповедуют террористы;
- по приказанию террористов, объявляя бойкот некоторым товарам или отказываясь от сотрудничества с определенными партнерами;
- оказывая давление на власти с использованием манипуляций с общественным мнением.
В таком определении есть одна неточность («довести это население до принятия требований террористов»): существуют ситуации, при которых террорист и заказчики не выдвигают требований, не шантажируют, и даже не угрожают применением насильственных действий. Это особый вид молчаливого, слепого терроризма с единственной целью - посеять страх ради страха, или, в крайнем случае, со скрытой целью добиться дестабилизации в обществе. Однако их задача рано или поздно становится явной. Совершая акт насилия, они делают свою цель очевидной – просто разрушить устои общества, даже если они не предлагают никакой иной общественной модели.
Виды террористической деятельности
Недавние события привлекли внимание общества к жестоким террористическим актам, таким как убийства, захват заложников и покушения со взрывами. Но явление, называемое «терроризм», включает в себя целый список различных видов деятельности. Оно включает следующее: объединение в группы с целью разработки и подготовки насильственных террористических актов; разработку и распространение идеологий, лежащих в основе терроризма; создание террористических сетей; участие в террористических актах, а также оказание помощи террористам (перевоз оружия, хранение оружия и взрывчатых веществ, укрывательство террористов, объявленных в розыск).
Нас, прежде всего, интересуют, акты жестокости, а именно, их психологическое воздействие на жертвы и население. Эти акты насилия можно разделить по возрастающей силе воздействия:
- акты саботажа или разрушения общественного имущества (например, обстрел фасадов общественных зданий из автоматического оружия, взрывы зданий при отсутствии жертв);
- вооруженное нападение и даже убийство представителей органов общественного порядка или представителей власти;
- вооруженная агрессия или убийство случайное или намеренное гражданского населения (включая отравление воды, напитков или продуктов питания);
- крайние формы агрессии с неопределенной целью и с применением оружия, химический и атомный терроризм;
- похищение, захват в заложники случайного гражданского населения, например, захват или угон автобуса, поезда, судна или самолета;
- похищение людей с применением жестокого обращения и пыток.
Следует подчеркнуть, что в случае захвата самолета с заложниками и убийства последних, террористический акт включает в себя сначала применение насилия, затем его продолжение (удержание заложников) и угрозу повторения (угроза убийства оставшихся заложников).
Участники («партнеры») террористических актов
Прежде чем рассмотреть психологические последствия террористических актов, следует перечислить всех «партнеров» (действующих лиц, участников), вовлеченных в «террористическое» событие.
Первые участники («партнеры») – это непосредственные исполнители и заказчики. По указанной категории существует огромное количество исследований. Это могут быть, как отдельные лица, так и группы лиц, объединенных во временные или устойчивые группы, вплоть до «организаций». В последнем случае заказчики, организаторы и непосредственные исполнители представляют все три категории лиц, входящих в объединение. Члены организации могут играть либо роль простого исполнителя, либо руководителя.
С психологической точки зрения, большое значение имеет именно организация террористов, включающая в себя иерархическую структуру и непрерывность подготовки целенаправленных действий, а также убежденность в необходимости возобновления актов насилия вплоть до удовлетворения своих требований. Такие организации основаны на их приверженности к насилию, от которого участники получают удовлетворение. В основе этого явления лежат либо зловещий психопатологический детерминизм, либо какие-то культурные традиции, основанные на оправдании насилия и жестокости. Кроме того, в основе терроризма также лежит убежденность в правоте поставленной цели, идеологии и в том, что общество, против которого совершается насилие, является враждебным, подлежит уничтожению, разрушению или порабощению.
Кроме группы авторов и заказчиков, следует выделить категорию симпатизирующих, а именно, представителей той же культуры и той же идеологии. Они временно или постоянно укореняются среди населения, но при этом ощущают, что более привязаны к идеологии и ценностям, распространяемым террористами, чем к идеологии и ценностям местного населения. Именно среди них рекрутируется пополнение, вербуются соучастники, сочувствующие и новые исполнители. Более определенно можно сказать, что в конкретном случае исламского терроризма безработные и бедные иммигранты с Магриба, могут стать той средой, в которой терроризм готовит свои злодеяния.
Вторая группа участников («партнеров») – это жертвы террористических актов, прямые и косвенные. Непосредственными жертвами являются раненые в результате вооруженного нападения или взрыва, а также лица, взятые в заложники или подвергшиеся незаконному лишению свободы и жестокому обращению. К этой группе можно отнести и лиц, чье имущество было уничтожено. Кроме возможных физических страданий, все они пережили психологический шок или травму, от которых могут остаться психические последствия. Используя научный «жаргон», многие авторы называют пострадавших «второстепенными жертвами» в отличие от местного населения, которое именуется «первичными жертвами», ибо террористы рассматривают именно население как свою главную цель. Определение «второстепенный» делает несчастья жертв ничтожными и лишь усиливает их чувство беспомощности и одиночества. В этой связи в дальнейшем необходимо использовать термин «прямые жертвы».
Наряду с ограниченной группой прямых жертв, следует выделить «косвенные жертвы» и «вовлеченных в события». Жестокость и насилие террористов затронули их больше, чем все население в целом. Прежде всего, это родные и близкие прямых жертв, переживающие траур и горе в связи со смертью близких или их ранениями. Это также живые и невредимые свидетели террористических актов, а также лица, оказывавшие первую помощь пострадавшим. Кроме того, это спасатели, потрясенные смертью, страданиями и отчаянием, всем тем, что им пришлось пережить. Врачи приняли решение рассматривать эту категорию населения как жертвы, так как они перенесли эмоциональный шок и в большинстве случаев у них остаются тяжелые последствия.
Местное население составляет третью группу участников («партнеров»). Именно на нее направлены действия террористов. Демонстрация насилия должна, по мнению исполнителей террористических актов, породить у населения чувство незащищенности и страха: страха перед возможным количеством жертв (даже если на самом деле реальное количество не может быть значительно), страх перед вероятностью оказаться подвергнутым насилию, страх перед невозможностью жить в безопасности, страх перед атмосферой войны. Чувство страха должно быть сильным, то есть переживаться как физический и психический страх, ужас, отчаяние, которые провоцируют человека к поведению и принятию таких решений, которые не свойственны ему в нормальной жизни. В данном случае речь может идти о требовании уступок террористам и проведении переговоров.
Местное население может вести себя крайне эгоистично в отношении своей безопасности и комфорта. Оно может ставить во главу угла вопросы собственной безопасности, а не приоритеты сохранения национального достоинства или необходимости обороны. Население ведет себя скорее трусливо и не способно к мобилизации. Под влиянием толпы слухи и воображение превалируют над реальной действительностью.
Местное население становится одновременно гомогенным и гетерогенным: одна часть может быть готова к борьбе, другая же ведет себя трусливо. В целом, население переживает в самом начале эмоциональный шок. Общество закладывает в свое сознание эту информацию и размышляет о последствиях, затем оно формирует мнение об этом событии, его последствиях и о возможном поведении. Выбор возможного поведения зависит только от решения самого населения, например, не выходить на улицы в больших городах, не пользоваться общественным транспортом, не посещать общественные места. Прочие возможные мероприятия принимаются только на уровне власти: проведение переговоров с террористами, уступки их требованиям. Однако население может оказывать давление на решения властей, например, через средства массовой информации.
Четвертым участником («партнером») выступают средства массовой информации. Средства массовой информации видят свою обязанность в информировании общества обо всех событиях, происходящих в стране и мире. Естественно, если происходит террористический акт или другая вылазка террористов, СМИ сообщают об этой новости. Но, выполняя свою непосредственную обязанность, они играют на руку террористам, задача которых состоит в доведении до сведения общества информации о своих насильственных действиях, об угрозе их повторения для того, чтобы посеять страх у населения. Кроме того, само объявление о подобных событиях обостряет эмоциональный шок и ужас в обществе.
В действительности современные СМИ характеризуются невероятной скоростью предоставления информации. В течение нескольких минут они способны представить зрителям любое событие, которое только что произошло в любом конце планеты. Выполняя свою работу, СМИ передают и неожиданность, и тот шок, на который рассчитывают террористы. Кстати, террористические акты, как правило, начинаются в шесть-семь часов вечера для того, чтобы совсем свежая информация появилась в новостных вечерних теле- и радиопередачах в двадцать часов, ибо известно, что их смотрит наибольшее количество зрителей.
Вторая особенность СМИ – это их повсеместная доступность. Во Франции, как и в большинстве западноевропейских стран, практически не существует домов, где бы ни было теле- или радиоприемников, а ежедневные национальные и региональные печатные издания по-прежнему имеют широкую читательскую аудиторию.
Третьей характеристикой СМИ является реализм аудиовизуальной информации. Показывая в прямом эфире, практически в режиме реального времени, кадры, связанные с последствиями террористического акта, раненых, крики жертв, взволнованные рассказы свидетелей, аудиовизуальные СМИ транслируют реалистические сцены для своих зрителей и слушателей и, в отличие от печатных изданий, не имеют возможности смягчать слова и выражения. Кроме того, понимая, что подобный реализм гипнотизирует и привлекает зрителя и слушателя, различные аудиовизуальные каналы увлекаются безудержной конкуренцией для расширения своей аудитории, обещая представить в эфире нечто яркое и «сенсационное» (отбор самых жестоких, самых разрушительных и самых кровавых событий, сбор и подбор кадров и свидетельств, вызывающих сильное «эмоциональное воздействие»). Кроме того, эта ситуация поднимает вопрос о «мезинформации» (или информации неполной, неадекватной, произвольно подобранной, имеющей определенную направленность с тенденциозными комментариями и т.д.).
В свою защиту ответственные лица от СМИ говорят, что поезда, прибывающие по расписанию, никого не интересуют, и что, в конечном счете, СМИ являются лишь отражением интересов, вкусов и пристрастий аудитории. Однако угождать публике в ее патологическом влечении к подобным картинкам, это значит препятствовать развитию ее сознания, стремлению к объективности, зрелости, нравственности и гражданского чувства. В ответ на эти замечания, они отвечают, что их задача информировать, а не заниматься воспитанием. Как бы то ни было, далее мы рассмотрим, какое психологическое воздействие оказывает на общество информация, связанная с террористическими актами.
Пятой группой участников («партнеров») являются представители власти, в чьи функции входит принятие решений. К ним же следует добавить активных участников событий, таких как спасатели, полиция, спецслужбы, вовлеченные в борьбу с терроризмом. Все они, в отличие от остального общества, не только испытывают на себе воздействие терроризма, но также должны в силу своего положения принимать ответные меры и выполнять принятые решения.
В эту группу, естественно, входят также самые высокие органы государственной власти, которые призваны принимать законы и положения по борьбе с терроризмом, а также определять и проводить в жизнь соответствующую политику. Очевидно, что они не только были «застигнуты врасплох» действиями террористов, но просто возмущены и растеряны тем, что подобный террористический акт мог произойти в их стране, и что, несмотря на все предпринятые меры, государство не способно обеспечить безопасность всем своим гражданам в любом месте и в любое время.
Однако власть должна довести до сведения общества через те же СМИ, которые сообщают ей в ответ мнение общества, какие дополнительные меры и распоряжения приняты для обеспечения безопасности граждан и преследования террористов. Таким образом, власти демонстрируют свою приверженность борьбе и отказ от участия в шантаже. Например, объявленный в СМИ план «Plan Vigipirate» (устоявшееся название плана по борьбе с терроризмом во Франции) и трансляция по телевидению кадров по введению его в действие, в значительной степени успокоили неоправданные страхи населения на следующий день после серии террористических актов летом 1995 года.
Воздействие на непосредственные жертвы и население
Психологические реакции непосредственных жертв
Любой человек, который подвергается агрессии или опасности, отвечает психологической реакцией, называемой стрессом. Понятие стресс появилось в научном мире в сороковые годы двадцатого века, и было предложено канадским психологом Хансом Сейле. Стресс определяют как биологическую, физиологическую и психологическую реакцию тревоги, мобилизации и защиты в ответ на агрессию или ее угрозу. В целом, это адаптационная реакция, позволяющая личности противостоять в определенной ситуации и отвечать на нее, подключая защиту, противодействие или иной способ адаптации. Это реакция исключения, которая вызывает сопутствующие физиологические симптомы (бледность, тахикардию, гипертензию, сосудистые спазмы). Кроме того, она очень дорого стоит организму с энергетической точки зрения, поглощая все накопленные запасы физической и психической энергии. Пережив стресс, человек чувствует себя истощенным и изможденным.
С психологической точки зрения эта реакция включает в себя три составные части: она обеспечивает усиление внимания, мобилизует всю энергию и призывает к действию. Например, какой-то человек внезапно подвергается агрессии во время террористического акта. Забыв о своих занятиях и мечтаниях, он мгновенно концентрируется на ситуации, чтобы определить и отобрать все, что относится к его текущему положению. Кроме того, его способности рассуждать, мыслить, запоминать внезапно и резко обостряются. Он будет в состоянии оценить всю серьезность положения и предвидеть последствия, сумеет восстановить в своей памяти изученные схемы поведения и выработать соответствующее обстановке решение. Наконец, им будет двигать желание действовать, он не сможет оставаться безучастным и бездействовать, ему будет необходимо исполнить свои решения и довести их до конца. И лишь потом, когда он окажется в безопасности, оказав помощь своим соседям, уже после окончания атаки, он ощутит двоякое чувство физического и психического истощения, смешанного с чувством успокоения и эйфории. Это и называется адаптационным стрессом (stress adaptatif).
Стресс
Если же человек чувствует себя растерянным, подавленным обстановкой и чувством бессилия, у него возникают другие реакции, характерные для «отсроченного стресса». Таких реакций четыре:
- резкий упадок сил, в результате которого в умственном отношении личность находится в заторможенном состоянии, в эмоциональном плане - в состоянии ступора, а воля и моторность бездействуют. В результате таких реакций человек обездвижен, потерян в беде до тех пор, пока ему не придут на помощь;
- реакция возбуждения, при которой человек подчиняется своему непреодолимому желанию действовать. Но при этом он не может выработать четкий план своих действий и просто жестикулирует, производит бесцельные и беспорядочные движения;
- реакция побега, которая часто выглядит как панический призыв к «общему побегу», распространяемый как психическая инфекция в среде напуганных людей, не способных выработать решение для необходимых действий. Они принимают первую моторную модель, которая возникает у них на глазах;
- реакция «автоматизма», которая вынуждает человека производить действия вполне связанные и адекватные, но при отстраненном сознании. Его действиям не предшествует спокойное и взвешенное осмысление.
После взрыва на станции метро Сен-Мишель в июле 1995 года многие пострадавшие рассказывали, что сразу после взрыва они торопились покинуть станцию метро. Они безотчетно бежали по лестнице, а затем оказывались сидящими в ближайшем кафе или быстро возвращались домой на такси. Лишь спустя час они «просыпались», то есть чувствовали, что очнулись от этого состояния. Затем они винили себя в том, что не оказали помощи многочисленным раненным, которых хорошо видели и помнили в тот момент, когда совершали «автоматический» побег.
Специалисты также наблюдали «отсроченный стресс» у людей, которые в критической ситуации вели себя в соответствии с адаптационным типом стресса. Они укрывались в убежище, оказывали помощь пострадавшим соседям, но сразу после освобождения они начинали рыдать или у них проявлялись вегетативно-нервные реакции (потливость, бледность, рвота, непроизвольное мочеиспускание), а также повторяющаяся характерная раздражительность по незначительным поводам.
Когда на следующий день пострадавший возвращается к обычной жизни, у него остаются лишь неприятные воспоминания и осознание того, что это событие уже пережито, все моментальные, краткосрочные реакции на стресс могут остаться без последствий.
Травматический невроз
Однако более всего следует опасаться отсроченных последствий, которые приводят к длительным хроническим заболеваниям у пострадавших. При этом не важно, был ли пострадавший ранен или физически остался цел, был ли он участником события или просто очевидцем. В результате эмоционального шока, превосходящего индивидуальные возможности к адаптации, у человека могут появиться запоздалые и длительные психологические нарушения, которые военные врачи обычно называют «травматический невроз».
Можно предположить, что такие отдаленные психологические последствия возникают в результате психической травмы или перегрузки физической защиты личности в период агрессии. Термин «травма», заимствованный из хирургической патологии, означает шок «со взломом». Событие и сопутствующее ему смятение как-бы взламывают «защитный барьер и переворачивают структуру моего Я». На практике видно, что лица, перенесшие не только стресс, но и «травму», переживают крушение своей личности (крушение иллюзий о своей неуязвимости, уверенности в стабильности окружающего мира, веры в любовь и поддержку со стороны окружающих). Они остро переживают отсутствие помощи и одиночество.
Однако в случае террористического акта ко всему перечисленному присоединяются и другие факторы: неожиданность, жестокое открытие о войне в мирное время, вопросы о собственной судьбе («Почему именно я? Почему они это делают со мной? Откуда такая жестокость?»). Поскольку люди, естественно, измотаны пережитым, им необходимо подключить новую систему защиты, хотя бы для того, чтобы обуздать преследующие их воспоминания. Именно это является причиной возникновения «психотравматической» патологии. Она имеет скрытый характер, ее продолжительность (время размышлений) зависит от особенностей личности и условий (пока пострадавший окружен заботливым коконом в медицинском учреждении, он откладывает на более позднее время попытки вылечить свою «травму»). Она характеризуется синдромом постоянного повторения. В данном случае речь идет о целом комплексе проявлений (галлюцинации, навязчивые воспоминания, обдумывание и размышления, эмоциональный криз и, особенно, кошмары), благодаря которым человек вновь переживает тяжелые, травмировавшие его сцены, которые он не сумел пережить в момент кризиса.
Травматический невроз не ограничивается только синдромом повторения, ему сопутствуют и другие характерные проявления (астения, тревожность, бессонница, психосоматические нарушения, истерия, поведенческие нарушения), а главное, личность изменяется, настраивается на страх, исчезает мотивация, развивается погруженность в себя.
Травматический синдром имеет тенденцию превращаться в хронический и никогда полностью не излечиваются. При этом было отмечено, что пострадавшие, получающие психологическую помощь на ранних этапах непосредственно на месте события, и сумевшие «прореагировать» на свою травму или разрядить ее путем вербализации окружающей реальности и оценки происходящего, значительно меньше страдают от психических осложнений или полностью излечиваются от последствий.
Скорая медицинская помощь для пострадавших с психическими травмами
Из всего вышесказанного следует, что необходимо организовать службу ранней психологической помощи. По указанию президента Франции на следующий день после взрыва в парижском метро на станции «Сен-Мишель» (25 июля 1995 года) Государственный Секретарь по организации срочной гуманитарной помощи получил поручение создать такую службу. Уже через две недели, во время следующего террористического акта на площади Шарль де Голь - Этуаль эта служба приступила к работе. Группа психиатров, психологов и медицинских сестер из психиатрических клиник была инкорпорирована в бригады машин скорой медицинской помощи. Они прибыли на место взрыва в течение получаса, организовали пункт психологической помощи. При этом они участвовали в оказании помощи пострадавшим и отборе больных с психическими травмами при их госпитализации.
Участие медико-психологических бригад скорой помощи не ограничивается только местом террористического акта. Их консультативная деятельность продолжается в специализированных центрах в больничных условиях для лечения «ранних» (в течение месяца после события) и хронических (психические последствия) нарушений у пострадавших. Согласно существующей инструкции, эта система должна функционировать на всей территории Франции. Следует отметить, что такие службы уже работают во многих городах и, в частности, в Лионе.
Воздействие на население: терроризм и средства массовой информации
Воздействие террористического акта на население может быть достигнуто только через средства массовой информации. Если население не получает информацию о произошедшем жестоком террористическом акте, о возможности его рецидива, оно не сможет почувствовать ни страха, ни опасности. В связи с этим поднимается вопрос о добровольной и обязательной цензуре при террористических актах. Ведь если бы французские СМИ договорились хранить полное молчание по поводу произошедших террористических актов и угроз террористов, то цель террористов, а именно, посеять страх и ужас среди населения, была бы в значительной степени подорвана.
Конечно же, у них осталась бы возможность использовать иностранные средства массовой информации, но во Франции их аудитория очень ограничена. Они могли бы использовать другие каналы информирования: листовки, плакаты, брошюры, подпольные видеокассеты и т.д. Но это слишком сложная и практически неразрешимая задача.
Если все это так, то, что же происходит в головах людей, когда они получают информацию по телевидению или по радио о произошедшем террористическом акте и соответствующее аудиовизуальное подтверждение? А когда люди открывают утренние газеты и видят фотографии обломков, жертв, операций по спасению, фоторобот разыскиваемого террориста, а также подробные репортажи о последствиях террористического акта, требованиях и условиях авторов и исполнителей?
Здесь встает вопрос о непосредственном и отдаленном эффекте на восприятие сигналов с сильным эмоциональным воздействием: изображения окровавленных трупов, тяжелые ранения, кровь, крики и вопли пострадавших, волнение, полный хаос, оказание первой медицинской помощи, и т.д. Все это сопровождается «горячими» комментариями с места событий или из студии, журналисты не скрывают своих чувств по отношению к происходящему ужасу.
Эмоциональная волна
Исследования, проведенные психологами, показали, что восприятие таких «волнующих» кадров, звуков и слов происходит не по цепи когнитивных процессов, которые действуют в обычной, ежедневной жизни, то есть: восприятие, распознавание (идентификация), включение в хранилище и систему знаний, запоминание и использование для построения «рационального» мнения. В рассматриваемом случае все происходит иначе: восприятие шокирующего кадра одновременно с идентификацией (распознаванием) сразу же поднимает эмоциональную волну, которая замыкает обычный когнитивный процесс, направленный на формирование мнения.
После первых фраз удивления и оцепенения эмоциональная волна поднимается вплоть до возникновения спонтанного, не зависящего от воли и разума чувства сострадания жертвам, возмущения по отношению к исполнителям террористического акта, аффективной поддержки (до обоснованного одобрения) спасателей и полиции, успокоения от их действий и эмоционального единения (усиление чувства причастности к единому обществу) с пострадавшими, всеми участниками, спасателями, обществом и властями (представители которых сразу прибыли на место события, и мы видим на телевизионном экране их серьезные и озадаченные лица).
Именно на подъеме этой эмоциональной волны создается суждение, то есть мнение о происходящем событии. Мы отдаем себе отчет в том, что в этой ситуации в значительно большей степени, чем в обычной жизни, формирование суждения лежит в эмоциональной плоскости и зависит от силы эмоциональной волны. Хотя и в обычной жизни наше мнение формируется по нашему усмотрению, в большей степени исходя из воображаемого и эмоционального, чем из рассудочного.
Ужас, сострадание, страх
В сентябре 1986 года, когда серия кровавых террористических актов прокатилась по столице Франции, мы провели исследование по «количественному» и «качественному» освещению террористических актов в печатной прессе. Нас интересовал выделенный под интересующий нас материал размер чистой и относительной печатной площади (относительно общей площади газеты на этот день), исследование первой страницы и ее заголовка, расположение материалов на страницах газеты, размер заголовков и подзаголовков, размер и расположение фотографий и рисунков, обзор типов представленного материала (основная статья, репортаж, перепечатка, передовая статья, мнение политических деятелей, ученых, письма читателей) и, наконец, анализ содержания информации (стиль, тон, ключевые слова и т.д.).
Мы отметили, что объем и технические способы усиления информации варьировались в зависимости от актуальности события и от предполагаемого интереса читателя (терроризму на территории Франции придавалось большее значение, чем происходящему за границей, большее внимание уделялось при значительном количеств жертв). Мы также смогли заметить изменения в содержании информации в течение первых трех дней после совершения террористического акта:
- использован словарь ужаса, ада, смерти, страдания в первый день;
- использован словарь сострадания, единения и возмущения во второй день;
- использован словарь траура, но также страха в третий и последующие дни с выражениями откровенного малодушия и страха.
Количественное распределение различных тем, связанных непосредственно с событием, жертвами, исполнителями, заказчиками, спасателями, полицией, властями, реакцией общества (отказ от посещения общественных мест), терроризмом за границей, которые мы сравнивали день за днем в разных ежедневных газетах, показало происходящие психологические изменения от первоначального ужаса до сострадания, единения и даже малодушия. При этом акценты менялись в зависимости от издания. Исследование показало, что значительное количество информации касалось авторов и исполнителей акта, то есть террористов, рассказов об их идеологии, повторения их требований и условий, особенно подчеркивались страх, сомнения и готовность к уступкам населения или, по крайней мере, его части.
Привлекательность капитуляции
Анализ опросов общественного мнения в зависимости от постановки вопроса выявил также некоторые нюансы. Общее «да» поддержки при осуждении и порицании террористических актов, колеблющееся «да» в случае признания, что испытывали страх за себя, еще более осмотрительное «да» в отношении мер, предложенных властями (воспоминание об оккупации не оправдывает доносов), еще более сомнительное «да» со знаком вопроса при ответе на вопрос, является ли терроризм синонимом войны и, наконец, «нет» на применение крайних мер (например, военные действия в Ливане). В итоге наблюдаются страх, малодушие и желание капитулировать в ответ на требования террористов: «лучше уж оставить ливанских христиан одних, хотя это и выглядит предательством, но обеспечить мир в собственном доме».
Здесь встает вопрос о сиюминутном и длительном влиянии информации при террористических актах.
Да, очевидно, что «травмирующая» природа подобных событий приводит к эмоциональному подъему и вызывает чувства сострадания, возмущения и скорби. Да, очевидно, что угроза повторения таких событий усиливает страх. Да, очевидно, что реалистическая форма представления материала средствами массовой информации способна усилить эмоциональное воздействие самой информации. Но дело не только в этом. Ведь для того, чтобы новость могла поднять подобную эмоциональную волну, необходимо, чтобы она разбудила эхо, которое до сих пор дремало как в сознании, так и в подсознании личности. В данном случае средства массовой информации представляют нам образы смерти, разрушения, ужаса и небытия, которые подсознательно живут в каждом из нас. СМИ делают событие реальным, придают ему форму и представляют видеоряд, грубо напоминая о присутствии и реальности происходящего. Это усиливает их травмирующее воздействие на некоторое время.
Посредник катарсиса
Напротив, вынимая все эти образы из подсознания и показывая нам реальность, СМИ делают ее объективной и уменьшают в подсознании потенциал непонятного и опасного. Они усиливают и обостряют живущие в нас образы, но одновременно проецируют их на реальные факты (мы освобождаемся от внутреннего присутствия этих тем), ограничивая их, в конечном счете, объективной картиной.
Кроме того, представляя свои репортажи и кадры по мере развития событий, СМИ способствуют правильному развитию и «управлению» коллективными эмоциями. До некоторой степени они указывают на то, что мы должны чувствовать.
Из этого вытекает самая важная функция СМИ, а именно, способность вызвать и обеспечить эмоциональное освобождение или «катарсис». Все эмоциональное напряжение, возникающее в момент восприятия кадров, на время связано с чувством «невысказанного», а телезритель чувствует необходимость освободиться от этого, удалить, «выразить» в словах. И вот, комментатор начинает постепенно произносить те слова, которые сам телезритель хотел бы высказать. Эти слова созрели в нем, они его успокаивают и вызывают одобрение.
Таким образом, средства массовой информации в определенной степени приводят общество к катарсису, подобно поэту в греческой трагедии, тексты которого произносят актеры в масках, хор и корифей. По мере напряженного развития трагической судьбы героя вплоть до кульминации (именно в этот момент хор переходит с левой стороны сцены на правую; это движение называется «катастрофа») и трагической, но освободительной развязки, когда корифей произносит слова, открывающие смысл пьесы.
Как и зритель трагедий Эсхила, Софокла и Еврипида в древних Афинах, французский гражданин, читатель, слушатель, телезритель проходит сквозь глубокие эмоциональные переживания перед лицом страшной трагедии, которая разворачивается у него на глазах. Но он освобождается от нее через катарсис, который может дать ему возможность понять происходящее, почувствовать себя причастным к нему, что поможет ему выработать в себе мужество, солидарность, и достоинство.
Злодеи и убийцы
В нашем демократическом обществе мы не можем вводить цензуру, какими бы жестокими и кровавыми ни были происходящие события. Но мы можем рекомендовать представителям средств массовой информации давать в эфир только объективный, сдержанный отчет об этих событиях, не драматизируя ситуацию, не раздувая «сенсационность» информации. Мы также можем рекомендовать называть террористов их истинным именем «злодеи и убийцы» (а не «повстанцы»), не комментировать их действия в превосходных степенях («великолепно организовано», «сильные», «непримиримые» и т.д.), говорить об «убийстве», а не о «казни» заложников, не распространять их требования и не рассказывать об их идеологии.
Напротив, хотелось бы, чтобы комментарии с осуждением террористов и неприятием террористических актов восстанавливали нравственную правду происходящего и формировали в обществе объективное, достойное и ответственное отношение и соответствующее поведение.